С первых минут знакомства стало понятно, что мой собеседник принадлежит к той славной породе легких людей, что не имеют обыкновения жаловаться на болячки и финансовые трудности. Скорее наоборот. Люди, попадающие в их поле зрения, сами становятся объектами заботы и сопереживания. Таково уж военное поколение.

Без малого через месяц, 14 июля, моему собеседнику Николаю Сергеевичу Крылову исполнится 85 лет. Но на вид ему больше шестидесяти не дашь. Моложавость, подтянутость и манеры – свидетельство того, что принадлежит он к непростому роду.Арзамасские корни

Семейная история гласит, что в Арзамасе на улице Ленина (бывшей Рождественской) в угловом, сохранившемся и до наших дней доме работал известный на весь город фотохудожник Василий Крылов – дед моего собеседника. Это была подлинно художественная натура: хороший живописец, позолотчик, а его фотографии побывали на выставках в разных европейских странах, получили французский гран– при. Дело отца долгое время продолжали его сын (отец Николая Сергеевича) Сергей Васильевич и его жена Мария Ивановна. Это также были замечательные мастера.
Николай Сергеевич помнит, как к его отцу приходили фотографироваться солдатки в цветастых платках, напудренные, желавшие отправить фото мужу, семьи с причесанными детишками, а порой группы по сорок человек забивали весь отцовский павильон, благо тот у него был вместительный.
Отец к работе относился творчески – долго усаживал– рассаживал, подправлял платки, делал множество дублей с разным светом… Маленький Коля помнит, что у отца было несколько удивительных «задников», со сказочным лесом, с морем, на некоторых были движущиеся детали.
И хотя в нем самом это родовое дело реализовалось лишь на любительском уровне (Николай Сергеевич и по сей день не расстается с «Зенитом»), но умение видеть красоту в нем было всегда, а в зрелости еще и преумножилось.
Любовь к красоте – к природе, цветам, детям, уюту, прекрасным женщинам – соседствует в этом человеке с исключительной верностью. Семье, работе, Родине…
Была у Николая Сергеевича жена, с которой вырастили они двоих сыновей, Ирина Леонидовна Крылова, в 11– й школе преподавала русский язык и литературу. Когда она заболела, да так, что не могла ходить, Николай Сергеевич ухаживал за нею, как за малым ребенком.
После смерти Ирины Леонидовны мой собеседник не остался один (такие мужья на дороге не валяются!). Вторая его жена Валентина на супруга не нарадуется…
– А я все умею: мебель собирать, по дереву резать, шить, вышивать… А готовить!.. Прадедушка был крепостным поваром, поэтому все мужчины в нашем роду пироги пекут – закачаешься. Ирина мне долгое время не доверяла, говорила, у тебя пироги выйдут кособокие. А у меня они получились один к одному – как на выставку! – улыбается Николай Сергеевич.

«Маменькин сынок»

За месяц до войны отца Николая взяли на военные сборы. Так он и остался на этих «сборах» до самого 45– го. Победу встретил в Кенигсберге.
А Николай всю войну был за старшего и с 16 лет пошел работать на железную дорогу:
– Что ж тут рассказывать? Холод, голод, младшая сестра, мать больная… По 25 тонн за смену бросал в топку, а вечером получал настолько скудный паек, что голова еще больше кружилась от голода. Дрожали ноги и руки. Утром приходил со смены, а ночью опять вызывали. Не хотелось из дому, только пригрелся, желудок чуть успокоился, но вставал, умывался холодной водой и… 5 км пешком шагал до паровоза!
А дальше – снова широченная лопата, 25 тонн, руки, деревенеющие от холодного металла, когда обстукивал вагоны… И снова чуть живой доходил до дома, где его ждали мать, сестра с вечным вопросом в глазах: не принес ли чего поесть?
Принес. Кучу грязного белья, чтобы постираться. А стираться– то и нечем… Мазут не отмыть золой и глиной, а мыла нет. И приходилось опять надевать нестиранное, пропотевшее, огрубевшее белье и шагать на тяжелую работу.
Я смотрю на жилище Николая Сергеевича и понимаю, что этот человек ни в каком возрасте не будет переносить пыли и беспорядка. Все уютно, чисто, на окне цветы в горшках, ухоженному виду которых позавидует любая хозяйка. Каково же было ему даже в молодости переносить этот вечный мазут, в котором машинисты, не имея возможности переодеться, садились в общественный транспорт? «Девушки рядом с нами боялись стоять – измажем. Одна девушка в белом платье так перепачкалась от наших спецовок, что заплакала и пошла в Тешу отмываться. А нам жалко, но что мы сделаем?»
Вспоминаются ему его приходы со смены и мамина похлебка из заработанного Колей пшена и картошки, которую он ел, уже засыпая и не чувствуя вкуса… А мама сидела напротив и все говорила: «Коль, если б тебя хорошо кормить, как бы ты хорошо кидал!».
– А я и так хорошо работал. И выглядел хорошо! А мышцы какие были! Да и до сих пор есть…
День начала войны Николай не помнит. Зато хорошо помнит День Победы, когда шел на работу мимо радиоузла, расположенного на площади Ленина, и стал свидетелем бурных народных плясок на той же площади…
Когда в 56– м году врачи обнаружили у Николая Сергеевича врожденный порок сердца, то не могли понять, как же он, имея такую болезнь, выжил в своей «кочегарке»? А вот выжил.
Николай Сергеевич говорит, что ему помогал мамин наказ: «Не забывай Господа Бога».
– Я и не забывал. Хотя были у меня всякие испытания. Вот, например, в ремесленном училище в Сергаче был комсоргом. А в 42– м туда набрали такую шпану, что вспомнить страшно! Так вот все убегут с урока, а я останусь. И оставаться – плохо, и убегать – плохо. Но всегда на своем настаивал, хотя воспитания был нежного – мама мне даже в средних классах сама чулочки надевала, так она меня любила!

Самый счастливый

В нашем городе Николай Сергеевич работал сначала во ВНИИЭФ в железнодорожном цехе – помощником машиниста, а потом и машинистом. Потом сантехником в детских садах. Детсадовское время, как ни странно, было самым счастливым рабочим временем. Что поделаешь – любит Николай Сергеевич женское общество! И женщины его любят – кто молока нальет добросовестному, непьющему, да еще и любезному сантехнику, кто булочкой угостит…
Но заболела жена, и пришлось рано уйти на пенсию. Потом двадцать лет Николай Сергеевич проработал в совете ветеранов – навещал стариков и больных. Правда, сейчас совет ветеранов не больно– то вспоминает о своем активисте. А обидно! Николай Сергеевич и потанцевать, и пошутить – на любом вечере молодого за пояс заткнет!
– И книги читать люблю. У меня жена же литератор была, к классике меня приучила. «Анну Каренину» много раз перечитывал! Мемуары люблю всяких артистов. Правда, долго в книжку глядеть не могу сейчас – глаза болят… А вот мастерить чего – всегда пожалуйста! И людей люблю… Вот мне внук Николай говорит: «Дед, ты самый счастливый человек!» Наверное, это правда. Человеку ведь главное – не быть одному.
И. Егорова, фото Е.Пегоевой, из семейного архива